Покой нам только снится

Баша дремала на кладбище. Тихое, уютное место с теплой брутхонинской землей, куда ночью никто не сунется, а свои не додумаются здесь искать. Она устроилась не на могиле или надгробной плите, а на пустом пяточке под сухим деревом, зная, что хозяева этой местности тоже любят покой и уединение. И только она стала проваливаться небытиё, послышались чьи-то шаги.
«Чтоб вас всех балауры сожрали!» — пробормотала она, невольно прислушиваясь к этим звукам. Кто-то под покровом темноты прокрался на кладбище и теперь, громко пыхтя, копал. Копал по всей видимости чью-то старую могилу, так как места для новых тут не было.
«Вот сейчас тобой и полакомятся, — хищно улыбнулась Баша. — Если конечно ты не отбросишь копыта раньше времени от страха!»
Прошло довольно много времени, прежде чем старатель докопался до крышки гроба, о чем возвестили глухие удары метала о дерево и холодная тишина, которой наполнился воздух. Баша уже начала бороться с желанием подглядеть за разыгравшейся комедией, когда потревоженный призрак выместит всю свою вековую злобу на голову этого жалкого безумца, но... ей было так лениво двигаться с места. Она затаилась и ждала вопля, полного ужаса.
— Жааалкий смеееертннныыыый, — разнесся хриплый голос над кладбищем. Баша сделала театральный жест рукой, будто приглашая черного копателя тоже что-нибудь ответить. Но то что она услышала, заставило ее в одну секунду подняться с места — это был детский крик.
Она кинулась на нестихающий крик, перемахнула через низкое надгробье и очутилась возле раскопанной могилы. Яма до краев была заполнена белым туманом, из которого едва виднелся детский силуэт. Он даже не пытался выбраться, только визжал, как резаный. Баша грохнулась на колени, с силой вырвала ребенка, на удивление легкого.
— Твааааарььь... — донесся тот же хриплый голос.
— Это моё! — отрезала Баша и рванула из белого тумана к выходу с кладбища.
— Ты поплаааааатишьсяяяяя...
Но она уже вынесла ребенка с территории кладбища, тот ревел и был насквозь мокрой. Баша остановилась на перекрестке, поставила это хлюпающее создание на тощие ноги. В оправдание ребенок, начал, заикаясь, что-то лепетать про мальчишек, про золото древних королей, про деньги. На что Баша быстро всучила ему платок, и сказала, что если еще раз увидит его на кладбище ночью, то самолично сожрет, начиная с пяток. Ребенок в тихом ужасе уставился на спасительницу и через секунду уже драпал в сторону поселения Вальтазар.
Когда Баша вернулась к раскопанной могиле, туман уже почти рассеялся, только белесая фигура мерцала над ямой. Такие же белесые фигуры возвышались на прочих могилах. Мертвецы желали ответов.
— Ну, что ты хочешь взамен ребенка? Крови у меня нет, извиняй, только вино, — она хорохорилась, хотя на душе было неспокойно. — Может золота? Вы любите это дело!
И она достала из куба блестящую золотую корону. За эту бесценную реликвию ей бы дорого заплатили в Оке Бездны.
— Мне не нужно золото, от него одни неприятности, — возвестил призрак грустным, но совсем не шипящим голосом. — Ты добиваешься его при жизни, а в результате оно не дает тебе покоя даже после смерти...
Баша заглянула в могилу: на почти истлевшем скелете и правда поблескивало драгоценными камнями золотое ожерелье, руки были унизаны перстнями. Видимо, ребенок знал, кого обкрадывать.
— Что ж, — вздохнула девушка и достала из куба то, что было для ценнее короны — венок леофисовых цветов, переплетенный ленточкой, с серебряным колокольчиком на банту. Весной ребята дарили эти венки девушкам на праздник весны и красоты. Баша поджала губы и показала венок призраку. —Меня уверяли, что они никогда не завянут, и правда, прошло полгода, а леофисы все те же и даже пахнут...
Она спустилась в могилу, положила венок на грудь мертвецу. И поскольку призрак ничего не возразил на такую расплату, стала приделывать остатки досок на место.
«Вот и поспали, называется, вот и отдохнули», — бурчала она про себя, закапывая яму сухой землей...